«Если считаете это глупым, то вам никогда не прилетала шайба в лицо». Брайс Сэлвадор - о подробностях восстановления
После того как я прошел через весь кошмар 2011 года, то обзавелся специфическими привычками, за которые все люди, в том числе и партнеры по команде, стали называть меня сумасшедшим.
Будучи на выезде и оказавшись в своем номере, первым делом я выключал из розеток все источники света, находящиеся рядом с кроватью. Затем я выкручивал из них лампы и клал их в ящик. Все, что имеет раздражающую контрольную лампочку источника питания? Отключить!
Кофеварка, будильник, док-станция iPhone, телик, холодильник… Бац. Не работает.
Затем я открывал свой чемодан и доставал все необходимое.
Лампы красного спектра.
Когда я вкручивал этих плохишей, то был уже практически готов отходить ко сну. Но если бы мне захотелось посмотреть последние новости по телевизору, то на этот случай я клал на тумбочку очки Cocoon, отфильтровывающие синий свет.
Если кто-то из партнеров заходил ко мне одолжить зубную пасту или что-то еще, то мое логово выглядело, как убежище маньяка-фотолюбителя.
Но мне было все равно. Я был готов отходить ко сну. Поймите, мне уже было 35 лет, а я пропустил из-за травмы весь сезон-2010/11. И я был вынужден проделывать подобную процедуру каждую ночь, чтобы восстановление прошло успешно. Я не мог еле волочить ноги по льду, я должен был быть свеж, иначе я становился обузой.
Когда я написал статью в прошлом году, то подробно рассказал о своей борьбе с проблемами вестибулярного аппарата. Если вы не знакомы с моей историей, то вот ее краткий пересказ.
В 2010 году шайба после мощного щелчка угодила мне в лицо, из-за чего я слышал в ушах пронзительный звон, который не проходил месяцами.
Следуя традиции всех хоккеистов, я по собственной глупости игнорировал этот звон и сумел завершить сезон, несмотря на то что моим жене и детям при разговоре со мной приходилось орать так, будто я 90-летний старикан.
По ходу тренировок во время межсезонья я почувствовал, что потерял чувство баланса. Совсем.
Когда я вернулся в тренировочный лагерь в сентябре, то оказался совершенно потерянным. Все было таким… абсолютно белым. Лед, борты – все смешалось. Я потерял всякое глубинное восприятие. Когда простой пас рикошетил от борта, то для меня это было равносильно звуку разорвавшейся бомбы.
После каждого силового приема, казалось, моей системе нужна перезагрузка, как старому ноутбуку.
Наконец, меня направили на медицинское обследование.
Но я умудрился пройти все стандартные тесты, которые проводят для выявления сотрясения. Тогда мне стало действительно страшно. Я путешествовал по стране и посещал всех известных специалистов по сотрясениям, но никто не мог сказать, что со мной не так.
Но что-то реально было не в порядке.
Каждый раз, как я увеличивал нагрузку, чувствовал себя плохо.
Грубо говоря, после нескольких приседаний меня уже тошнило.
Я был так расстроен и напуган, что стал превращаться в чудовище. Дома жена и дети стали смотреть на меня, как на незнакомого человека.
Наконец, прорыв наступил, когда я посетил бывшего военного невропатолога по имени Джеймс Келли, который объяснил, что у меня проблема не с мозгом, а с вестибулярной системой – слуховой сенсорной системой, которая посылает сигналы в мозг. Она была повреждена, и мой мозг не получал необходимую информацию, чтобы верно отвечать за баланс и ориентирование в пространстве.
Грубо говоря, мой жесткий диск был поврежден. Но хорошая новость заключалась в том, что он подлежал восстановлению.
Не могу описать чувство того облегчения, которое я испытал, когда доктор посмотрел на меня и сказал: «Вот что с тобой не так. Ты пойдешь на поправку».
Эти слова не кажутся такими значительными, но после того, как я прошел через ужас неопределенности, для меня они значили очень многое.
После того, как моя статья была опубликована в прошлом году, я получил огромное количество электронных сообщений и телефонных звонков от людей и хоккеистов, которые страдали из-за схожих проблем. Они хотели узнать подробности. Они хотели с кем-то поговорить. Они хотели получить ответы.
Это был непростой момент. Я не мог физически ответить на все письма и звонки, и я не имею права брать на себя роль доктора. Но зато я могу подробнее рассказать о собственном пути и о том, что мне помогло.
Поворотным моментом для меня стало осознание того, что со мной все будет хорошо. Казалось, я столкнулся с каким-то психологическим барьером, думая, что я сломан, пока кто-то не подарил мне надежду.
Когда ты страдаешь из-за сотрясения или из-за нарушения работы вестибулярного аппарата, то создается ощущение, что тебя окутывает облако негатива. Все вокруг меня ходили на цыпочках, постоянно спрашивая: «Ооох, как ты поживаешь? Как ты себя чувствуешь? Что? Тебе сегодня не лучше?»
Люди не имеют в виду ничего плохого. Но они не понимают, что, отношение к тебе, как к неизлечимо больному, оказывает лишь негативное влияние. И это ощущение со временем только усиливается. Ты чувствуешь себя изолированным от нормального общества.
Больше всего мне помогало, если партнер по команде или друг приходили с позитивным посылом: «Знаешь что, приятель? С тобой все будет хорошо».
Чем больше я узнавал о вестибулярной системе и строение тела, тем лучше я осознавал, что могу изменить некоторые привычки, что, в свою очередь, не только поможет мне быстрее восстановиться, но и окажет на мое состояние положительное влияние в будущем. Я стал изучать исследования и статьи в специализированных изданиях, и многие из них приходили к следующему заключению: из-за быстрого развития современных технологий – особенно смартфонов – человеческий мозг получает такую информационную нагрузку, с которой раньше не сталкивался.
Когда в процессе моего восстановление наступила стагнация, когда я перестал чувствовать улучшения, то на меня снизошло озарение, которое, думаю, посещало уже многих людей: погодите-ка… не перегружаю ли я мозг своей обычной, повседневной жизнью?
Процесс моей реабилитации основывался на психологических упражнениях, которые должны были восстановить правильную связь между моими зрением, слухом и мозгом. Но я все равно в конце дня возвращался домой, смотрел телевизор, читал новости на телефоне перед сном, а потом часами лежал в постели, не смыкая глаз.
Конечно, давление от желания поскорее вернуться на лед тоже сказывалось, но я чувствовал, что мешает что-то еще.
Я стал изучать исследования проблем сна, и это перевернуло мою жизнь. Знали ли вы, что фильтрация синего света, который исходит от наших электронных приборов, может оказать огромное влияние на сон?
Это научный факт: различные цветовые спектры оказывают различное влияние на ваш мозг. И отсеивание резкого синего света, получение более мягкого желтого света помогает вашему мозгу успокоиться. Компании, послушайте это тоже. Apple недавно выпустил обновление на iPhone под название «Night Shift». Если вы с ним еще не сталкивались, то откройте настройки яркости экрана и включите его.
Что оно делает? Ночью это приложение заменяет резкий синий свет теплым, желто-оранжевым светом.
По началу, ваш экран действительно будет казаться «теплым». Почти уютным. Но со временем вы привыкнете и перестанете удивляться, почему ваши глаза раньше болели после того, как вы открывали Twitter в 23 часа. Без «Night Shift» каждую секунду, что вы смотрите в экран телефона, излучение синего света посылает сигнал вашему мозгу: «Сейчас день, сейчас день, сейчас день». Так что, когда вы откладываете телефон в сторону и стараетесь сразу заснуть, то мозг негодует: «Что? Сейчас же день».
Если вам смешно читать мои слова, то позвольте добавить только одно: это говорит парень, чей первый тренинг-кэмп в НХЛ прошел в 1997 году. Тогда фильм «Вам письмо» казался очень крутым.
И, если я смог познать преимущества прогрессивных методов улучшения сна, то сможет любой. Это не шутка: когда я только попал в Национальную хоккейную лигу, если по ходу тренировки ты делал глоток воды, то парни косо смотрели на тебя, считая тебя слабаком или, что еще хуже, тряпкой. Боже, я пахал на тренировке по два часа и за это время орошал свой рот всего парой струек воды. Сейчас же на клуб подадут коллективную жалобу, если подобное произойдет. Сейчас парни пьют даже витграсс.
Первым делом, дома я заменил все обычные лампочки в спальне на лампы красного света. Нужно отдельно отметить мою жену, которая вытерпела это.
Это было простое решение, но оно действительно очень помогло моему сну. И с улучшением сна процесс восстановления моей вестибулярной системы вновь пошел полным ходом.
Когда твои тело и мозг функционирует на 100 процентов, то ты не ощущаешь проблему недостатка сна. Но если ты столкнулся с сотрясением или нарушением вестибулярного аппарата, если твоя система работает только на половину мощностей, то недостаток сна оказывает катастрофическое влияние на процесс восстановления.
Когда я вернулся на лед в следующем сезоне, то не стал изменять своим новым привычкам, хотя понимал, что мне за это достанется. Ребята будут смеяться надо мной, но мне плевать. Я реально чувствовал себя посвежевшим и обновленным, когда просыпался утром.
Я даже установил специальную программу на свой ноутбук, f.lux, которая переключает дисплей на красно-желто-оранжевое свечение по ночам. Я мог лететь на самолете, а парни с удивлением смотрели на странный цвет экрана моего ноута: «Это наш безумный Сэл».
Тогда на дворе был 2011 год. Для многих это было равносильно тому, если бы я носил на голове шапочку из фольги. Но теперь люди постепенно начинают понимать меня.
Конечно, сон был лишь частью моей реабилитации. Но именно он позволял мне выносить изнуряющие психологические упражнения, которыми я истязал себя часами напролет, чтобы восстановить мою сломанную вестибулярную систему.
Некоторые упражнения были стандартными, вроде укрепления мышц глаз. Я закрывал один глаз повязкой и старался следить за мячом на нитке. Затем также работал другим глазом. Это продолжалось часами. Поначалу это казалось просто нереальным. Медленно, но верно я укрепил свое зрение.
Главным испытанием было заставить все мои системы вновь работать сообща. В этом, по моему мнению, мне больше всего помогли упражнения на батуте. Да, батут. Он оказывает феноменальное воздействие на чувство баланса.
В реабилитационном центре трамплин стоял в центре комнаты, а все четыре стены были раскрашены в разные цвета, на них были изображены различные фигуры, образы и числа. Мой тренер выкрикивал различные команды, пока я прыгал, и я должен был повернуться направо, налево, на 180 градусов, на 360… В ответ я выкрикивал названия различных образов, фигур и номеров по памяти. Так я делал на протяжении трех часов, иногда по два раза в день. Тренер гонял меня до тех пор, пока я больше не мог ни психологически ни физически сделать ни одного прыжка. Честно говоря, иногда я находился после этих занятий в таком состоянии, что меня нельзя было легально пускать за руль.
Если вы считаете это глупым или несерьезным, то вам никогда в лицо не прилетала шайба со скоростью 90 миль в час и не разрушала все, что вы принимали за должное.
Сколько раз меня тошнило. Сколько раз я хотел все бросить. Но мне становилось лучше. Этот процесс восстанавливал комплексную связь между моими зрением, слухом и мозгом.
Опять же, если вы считаете это странным или безумным, то знайте вот что: преимущества подобных тренировок так очевидны, что некоторые игроки взяли их на вооружения не только на случай травм, но и для улучшения своих навыков.
Каждый хоккеист ходит в тренажерный зал. И это здорово. Но какое упражнение улучшит твой баланс и видение площадки? Что поможет тебе увидеть тот хит, что грозит тебе из слепой зоны? Все тренируются, чтобы быть физически быстрее и сильнее. Но с увеличением скорости игры, как натренировать свой мозг реагировать быстрее?
Этот вопрос требует серьезного анализа – и со стороны НХЛ и со стороны детского хоккея.
Многие люди, прочитавшие мою предыдущую историю, посчитали ее вдохновляющей. Но нужно понимать, что я прошел через непростое испытание. В конце концов, я убедил себя, если ты проходишь через ад… двигайся вперед.
Когда я вернулся на лед после реабилитации, то показывал лучший хоккей в карьере. Мне было 35 лет. Мои дети увидели, как я играю в финале Кубка Стэнли. Я вновь почувствовал себя нормальным человеком. За промежуток в 10 месяцев я испытал весь спектр чувств: от ощущения того, будто я потерян в космосе, до ощущения острого как бритва мышления.
Я так удачно поработал над своей вестибулярной системой, что она стала лучше, чем была прежде. Я действительно верю в это.
Конечно, мы должны относиться к сотрясениям и повреждениям вестибулярной системы крайне осторожно. Я не хочу, чтобы кто-то прошел через то, с чем пришлось столкнуться мне. Но я действительно верю, что, вместо того чтобы говорить: «А, нет, с этим человеком беда», - и окружать его негативом, хоккейное сообщество должно постоянно искать ответы на актуальные вопросы и находить лучшие методы лечения.
Мы должны быть настроены позитивно в нашей борьбе. Негатив неприемлем.
Мои проблемы могли поставить крест на моей карьере. Но я обернул это в возможность стать лучшим хоккеистом и возможность поделиться своим опытом с другими, находящимися в схожей ситуации.
Надежда умирает последней. Вы сможете встать на ноги. Вы сделаете это. И я – живое тому доказательство. (Просто иногда для этого вам нужно не бояться надеть на голову шапочку из фольги).
